Михаил Марков, Горетовский, пресвитер, священномученик. Икона на холсте.

Икона Михаила Маркова, Горетовского, пресвитера священномученика - именная икона мужчин по имени Михаил. Дни памяти 16 июня, 29 августа, 6 февраля.

Свя­щен­но­му­че­ник Ми­ха­ил ро­дил­ся 4 но­яб­ря 1881 го­да в се­ле Го­ре­то­во Мо­жай­ско­го уез­да Мос­ков­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Ми­ха­и­ла Мар­ко­ва. В 1899 го­ду Ми­ха­ил окон­чил Зве­ни­го­род­ское ду­хов­ное учи­ли­ще, в 1905-м – Вифан­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. В те­че­ние двух лет, с 1905-го по 1907 год, он был учи­те­лем цер­ков­но-при­ход­ской шко­лы в Гус­лиц­ком окру­ге Бо­го­род­ско­го уез­да; с сен­тяб­ря 1907-го по ян­варь 1909-го – пре­по­да­вал За­кон Бо­жий в Мос­ков­ской Да­ни­лов­ской цер­ков­но-при­ход­ской шко­ле при Об­ще­стве трез­во­сти. 15 де­каб­ря 1908 го­да мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Вла­ди­мир (Бо­го­яв­лен­ский) ру­ко­по­ло­жил его во свя­щен­ни­ка к Тро­иц­кой церк­ви се­ла Го­ре­то­во на ме­сто по­чив­ше­го от­ца. В 1909 го­ду отец Ми­ха­ил был на­зна­чен за­ве­ду­ю­щим Ав­до­тьин­ской и Го­ре­тов­ской цер­ков­но-при­ход­ски­ми шко­ла­ми, с 1912-го по 1914 год он пре­по­да­вал За­кон Бо­жий в Хо­ти­лов­ской и Тро­иц­кой зем­ских шко­лах, был чле­ном бла­го­чин­ни­че­ско­го со­ве­та 3-го окру­га Мо­жай­ско­го уез­да. В 1913 го­ду про­слу­шал мис­си­о­нер­ские кур­сы в го­ро­де Мо­жай­ске.
При­хо­жане Тро­иц­кой церк­ви хо­ро­шо зна­ли его от­ца-свя­щен­ни­ка, зна­ли с дет­ства и его са­мо­го, и с мо­ло­дым свя­щен­ни­ком у них вско­ре сло­жи­лись доб­рые от­но­ше­ния, и они го­то­вы бы­ли от­клик­нуть­ся на лю­бую его прось­бу.
А прось­бы во вре­мя все же­сто­ча­ю­щих го­не­ний с при­хо­дом к вла­сти без­бож­ни­ков ста­но­ви­лись все бо­лее се­рьез­ны­ми. В 1929 го­ду мест­ные вла­сти по­пы­та­лись за­крыть храм. Они по­тре­бо­ва­ли от свя­щен­ни­ка упла­ты стра­хов­ки за зда­ние хра­ма, пред­по­ла­гая, что тот не су­ме­ет со­брать нуж­ных средств. Но отец Ми­ха­ил об­ра­тил­ся к при­хо­жа­нам с прось­бой о по­мо­щи, и тре­бу­е­мая сум­ма бы­ла вы­пла­че­на. То­гда свя­щен­ни­ка аре­сто­ва­ли и об­ви­ни­ли в том, что он за­ни­ма­ет­ся при­ну­ди­тель­ным сбо­ром «в поль­зу цер­ков­ных и ре­ли­ги­оз­ных групп». За­ко­но­да­тель­ство пред­по­ла­га­ло за та­ко­го ро­да пре­ступ­ле­ния ис­пра­ви­тель­ные ра­бо­ты до ше­сти ме­ся­цев или штраф до трех­сот руб­лей, но отец Ми­ха­ил был при­го­во­рен к вось­ми го­дам ссыл­ки. При­го­вор, од­на­ко, как фор­маль­но не со­от­вет­ству­ю­щий за­ко­ну, вско­ре был от­ме­нен, и на­ка­за­ние огра­ни­че­но вы­пла­той трех­сот руб­лей штра­фа.
В фев­ра­ле 1933 го­да сель­со­вет из­дал по­ста­нов­ле­ние о за­кры­тии Тро­иц­кой церк­ви. Свя­щен­ник не со­гла­сил­ся с ним и по­слал чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та с хо­да­тай­ством об от­мене непра­во­го ре­ше­ния в Моск­ву. От­цу Ми­ха­и­лу и на этот раз уда­лось от­сто­ять храм от за­кры­тия. То­гда 11 мар­та 1933 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли пас­ты­ря и за­клю­чи­ли в тюрь­му в го­ро­де Мо­жай­ске.
Сви­де­те­ля­ми об­ви­не­ния про­тив него вы­сту­пи­ли ини­ци­а­то­ры за­кры­тия хра­ма – сек­ре­тарь сель­со­ве­та и пред­се­да­тель кол­хо­за. Сек­ре­тарь по­ка­зал, что свя­щен­ник «ко всем про­во­ди­мым на се­ле ме­ро­при­я­ти­ям со­вет­ской вла­сти на­стро­ен яв­но враж­деб­но; ис­поль­зуя как ору­дие борь­бы с по­след­ни­ми цер­ковь... в пе­ри­од цер­ков­ной служ­бы сре­ди по­се­ти­те­лей церк­ви го­во­рил: “Пра­во­слав­ные граж­дане, ком­му­ни­сты нам не да­ют спо­кой­но жить, они со­вер­шен­но нас ду­шат сво­и­ми на­ло­га­ми и сбо­ра­ми, жи­тья со­вер­шен­но не ста­ло...”».
Вы­зван­ный на до­прос, отец Ми­ха­ил по­ка­зал: «На со­вет­скую власть я смот­рю как ре­ли­ги­оз­ник и счи­таю, что со­вет­ская власть, так же как и осталь­ные вла­сти, от Бо­га... По­ми­мо цер­ков­ных служб, в на­шей церк­ви ча­сто со­би­ра­лись со­ве­ща­ния чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та, на ко­то­рых по их прось­бе при­сут­ство­вал и я, но с пра­вом со­ве­ща­тель­но­го го­ло­са. На со­ве­ща­ни­ях цер­ков­ни­ков ста­вил­ся ли во­прос о кол­хоз­ном стро­и­тель­стве и во­об­ще о вла­сти, я не пом­ню, но в пе­ри­од мо­е­го при­сут­ствия это­го не бы­ло. В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю».
22 ап­ре­ля 1933 го­да трой­ка при ПП ОГПУ при­го­во­ри­ла от­ца Ми­ха­и­ла к трем го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре, и он был от­прав­лен в Ка­ра­ган­дин­ский ла­герь в Ка­зах­стан. Через год, 29 ап­ре­ля 1934 го­да, трой­ка ОГПУ за­ме­ни­ла ему за­клю­че­ние в ла­ге­ре ссыл­кой в Ка­зах­стан на остав­ший­ся срок.
Вер­нув­шись из ссыл­ки в 1936 го­ду, он по­се­лил­ся в род­ном се­ле; 25 ап­ре­ля 1937 го­да его на­зна­чи­ли слу­жить в Пре­об­ра­жен­ский храм в се­ле Го­ряч­ки­но Мо­жай­ско­го рай­о­на, где отец Ми­ха­ил про­явил се­бя как рев­ност­ный пас­тырь. Уви­дев, что храм дав­но не ре­мон­ти­ро­вал­ся, он, несмот­ря на го­не­ния, со­брал сред­ства и от­ре­мон­ти­ро­вал его. Цер­ков­ный со­вет все­гда шел на­встре­чу прось­бам свя­щен­ни­ка и в июле 1937 го­да раз­ре­шил ему на­ко­сить тра­вы. Вла­сти по­пы­та­лись при­влечь свя­щен­ни­ка за это к от­вет­ствен­но­сти, но, бла­го­да­ря за­ступ­ни­че­ству кре­стьян, это им то­гда сде­лать не уда­лось.
Отец Ми­ха­ил был аре­сто­ван 29 но­яб­ря 1937 го­да и за­клю­чен в мо­жай­скую тюрь­му. По­сле его аре­ста на до­про­сы ста­ли вы­зы­вать­ся сви­де­те­ли.
Пред­се­да­тель кол­хо­за по­ка­зал: «До Мар­ко­ва в се­ле Го­ряч­ки­но слу­жил свя­щен­ник... ко­то­рый со­вер­шен­но не имел ни­ка­ко­го вли­я­ния сре­ди кол­хоз­ни­ков, ка­ко­во­го ве­ру­ю­щие вы­гна­ли. Но ко­гда стал слу­жить в церк­ви свя­щен­ник Мар­ков, то ста­ло для каж­до­го за­мет­но, что Мар­ков за­во­е­вы­ва­ет ав­то­ри­тет сре­ди ве­ру­ю­щих... С мо­мен­та служ­бы Мар­ко­ва уча­сти­лись слу­чаи невы­хо­да на кол­хоз­ную ра­бо­ту от­дель­ных кол­хоз­ни­ков в дни служ­бы в церк­ви. Из раз­го­во­ров кол­хоз­ни­ков мож­но слы­шать, что Мар­ков хо­ро­ший свя­щен­ник, ко­то­рый креп­ко сто­ит за ре­ли­гию и да­ет им на­пут­ствие, чтобы не за­бы­ва­ли Бо­га. 20 июля Мар­ков, не спро­сив раз­ре­ше­ния у прав­ле­ния кол­хо­за, са­мо­воль­но ско­сил 0,75 га се­но­ко­са, на что со­став­лен был акт, как на са­мо­воль­ное се­но­ко­ше­ние. Но ко­гда Мар­ко­ву пред­ло­жи­ли это се­но сдать в кол­хоз, то Мар­ков за­явил: “Вы мне за­пи­ши­те за ра­бо­ту, так как не по мо­ей вине был ско­шен се­но­кос, мне его от­вел цер­ков­ный со­вет... Я для со­вет­ской вла­сти не ба­трак и по­это­му про­шу мне за тру­ды за­пла­тить”. За­щи­щать Мар­ко­ва ко мне при­шла граж­дан­ка из де­рев­ни Гря­зи Бог­да­но­ва, ко­то­рая мне пря­мо за­яви­ла: “Вы ка­кое име­е­те пра­во оби­жать на­ше­го свя­щен­ни­ка? Мы вас под суд от­да­дим за та­кие без­об­ра­зия. Свя­щен­ник этот не ваш, и он вам не ме­ша­ет, а нам он ну­жен, по­это­му дай­те ему сво­бо­ду дей­ствий в его служ­бе и не при­тес­няй­те его...”».
4 де­каб­ря сле­до­ва­тель до­про­сил от­ца Ми­ха­и­ла и, узнав, ко­го из свя­щен­но­слу­жи­те­лей он зна­ет, спро­сил:
– С кем из них име­е­те хо­ро­шие свя­зи?
– Я хо­дил ча­сто мо­лить­ся в гла­зов­скую цер­ковь и ино­гда бы­вал у свя­щен­ни­ка Пет­ра Ни­ко­ла­е­ви­ча Го­лу­бе­ва.
– Це­ли ва­ших встреч?
– Хо­дил мо­лить­ся в гла­зов­скую цер­ковь, по­сле это­го ме­ня при­гла­шал свя­щен­ник Го­лу­бев пить чай, и я у него про­си­жи­вал ми­нут трид­цать.
– С кем вы име­ли связь в се­ле Го­ряч­ки­но?
– Связь в се­ле Го­ряч­ки­но по де­лам служ­бы я имел с пред­се­да­те­лем цер­ков­но­го со­ве­та Мат­ре­ной Бог­да­но­вой.
– На ка­ких ос­но­ва­ни­ях вы ско­си­ли кол­хоз­ный се­но­кос?
– Я ско­сил се­но­кос по рас­по­ря­же­нию пред­се­да­те­ля цер­ков­но­го со­ве­та Мат­ре­ны Бог­да­но­вой. От сель­со­ве­та мне не бы­ло да­но раз­ре­ше­ния.
– Ка­кую контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность вы ве­ли сре­ди на­се­ле­ния?
– Я ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции сре­ди на­се­ле­ния не вел, так как за это мо­гут по­са­дить в тюрь­му.
7 де­каб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла свя­щен­ни­ка к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре, и он был от­прав­лен в Ма­ри­ин­ский ла­герь в Ке­ме­ров­ской об­ла­сти.
Свя­щен­ник Ми­ха­ил Мар­ков скон­чал­ся через пол­го­да, 16 июня 1938 го­да, в Ма­ри­ин­ском ла­ге­ре и был по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле на ла­гер­ном клад­би­ще.